– Погляди, Димон, – сказал Чернаков, озабоченно цокая языком. – До сих пор у Володьки не зажили синяки. Прикинь, это с того раза!..

– Так это, Серёга, только в кино на следующий день всё заживает, – усмехнулся Шелконогов. – Я пока тренировался, – подмигнул мне, – перманентно опухший ходил.

– Да не важно, мужики, – я приподнял сумку: – Я тут немного выпить принёс…

– Это само собой! – радостно перещёлкнулся Чернаков. – Слушай, ты у меня первый раз в гостях? Надо ж тебе империю свою показать!..

– Сходи, Вован, сходи, – сказал с издёвкой Шелконогов, – зацени контору. А то, глядишь, построят в Загорске крематорий и вся империя Сергея Евгеньевича по пизде пойдёт!..

– Типун тебе! – Чернаков недоверчиво засмеялся, но в глазах его, как мне показалось, промелькнул злой испуг. – Не построят! И гробы никуда не денутся, это не русская традиция – сжигать.

– В Москве повально жгут, – пожал плечом Шелконогов. – Всю бедноту по крайней мере.

– Так там места нихера нет, в твоей Москве! А у нас землица ещё водится. Наоборот, к нам и повезут хоронить!..

– Ладно, уговорил, – добродушно согласился Шелконогов. – Если и построят, то не скоро. Только всё равно ужалась-то империя! Сократилась!..

– Да где сократилась? Или ты про вырубной пресс, который я Мултанчику вернул? Так на сталь и спрос нулевой! – Чернаков повернулся ко мне. – Знаешь, чего он подъёбывает? Мы ещё пару лет назад клепали гробы из оцинкованной стали. Чисто по инерции – чтоб было. А это отдельное производство. Под него своё оборудование – гидравлический пресс – вырубать заготовки, и сварщик. Как минимум два рабочих места нужно содержать. А у нас на десять заказов добрая половина – гроб четырёхгранный, типовой, сосна, ДСП за шестьсот пятьдесят рэ. С обивкой из хлопкового сатина. С постелью, ручками, уголками, закрутками и прочей фурнитурой – в лучшем случае на полтора косаря набегает. Сам понимаешь, население мрёт небогатое. Как говорится, жили бедно, а потом нас обокрали…

– Ладно, не жалобись! – всё насмешничал Шелконогов. – А империю показывай. Мултанчик вроде грозился подъехать!

– Андрей Викторович? – я почему-то заволновался.

– Он самый, – подтвердил Чернаков. – Я ему лично позвонил, сказал, что братва подтягивается. Он очень хотел тебя увидеть. Вот мы накатывали третьего января, он тебя вспоминал: “Как там Володя?” Типа, чёткий пацан пришёл к нам в сферу. В общем, с душой к тебе относится…

Я подумал, что обстоятельства складываются как нельзя лучше.

Чернаков вытащил из кармана пиджака пачку сигарет:

– Потому и отдал я обратно честно приватизированный когда-то пресс, – закончил начатую мысль. – В уважуху. Железяка у меня тупо место занимала, простаивала. А у Мултановского всё-таки комбинат. Возможности сбыта другие. Но и я не в накладе! Парни там времяночки мастерят из стали, а я поставляю свои – деревянненькие. И павильон с моей продукцией на втором городском стоит, и распечатки с прайсами в службе, ну, то есть в салоне комбинатовском.

– Видишь, какой ушлый! – смеясь, сказал Шелконогов. – Дружба и полное взаимопонимание!

– Симбиоз, – согласился Чернаков. – Живи сам и не мешай хоронить другим. Я как-то по “Би-би-си Планета” передачу про рыб смотрел. Есть такая рыба-удильщик. Вот там реально, мужики, взаимопонимание.

– Бля-а… – взвыл Шелконогов. – Началось!

– Самец, чтобы оплодотворить самку, вгрызается внутрь неё. Но мало того, – увлечённо продолжал Чернаков, – он после этого прирастает к ней, как дополнительный орган! У некоторых самок остаётся по нескольку мужей, которых она на себе таскает, а они её оплодотворяют, оплодотворяют!..

– Серёга! – Шелконогов изобразил рвотный рефлекс. – Пиздуй лучше гробики свои показывай! А я пока отправлю Тосика за вискарём. Что Мултанчик в прошлый раз пил?

– “Блэк Лейбл”… Погоди, а твои уже загрузились? Оперативно!

– Долго ли умеючи?

– Умеючи – всегда долго! – Чернаков расплылся в ухмылке и с кроличьей скоростью потыкал в свой кулак указательным пальцем.

Шелконогов безнадёжно отмахнулся и пошагал к правым воротам депо, откуда только что вышел водитель “уазика”. Гаркнул:

– Андрюх, что по накладным?!

Водила глянул в бумажки, которые держал в руке:

– Стандарт универсал, три штуки, атлас полугофре и ещё один шёлк гофре!

– Ясно! – Шелконогов кивнул. – На связи! – и скрылся за дверью.

Чернаков проводил его взглядом:

– Вот в той половине у меня офис, магазин и конференц-зал, где мы нашей компанией ответственно бухаем по праздникам. А тут, – указал на левые ворота, – производственный блок.

Чернаков в две быстрых затяжки добил сигарету:

– Пойдём по-быстрому цеха покажу. А то я уже и подмерзать стал.

*****

За стальной калиткой оказался небольшой тамбур с ровным бетонным полом. Из кирпичной стены торчал умывальник с крючконосым латунным краном. В углу стояли метла и лопата для уборки снега. Нещадно пахло табаком – место, видимо, использовалось рабочими как курилка.

Чернаков, подтверждая мою догадку, запульнул окурок в помойное ведёрко под раковиной.

– Мы ж, Володька, в бизнес романтиками пришли, ёпта, идеалистами! Реально хотели поднять похоронное дело, чтоб не хуже, чем в Европе…

Он придержал тугую дверь, я прошёл в тёплый, хорошо освещённый коридор, следующий за тамбуром.

– Каталоги выписывали, заказывали из-за рубежа лучшие образцы продукции. У меня в девяностые в первом магазе чего только не было. У Димона спроси! На стенде канадский “Олдман” стоял за десять косарей! Зелёных, разумеется! Тёмная вишня, с двумя крышками! Резьба, инкрустация – шедевр, одним словом!

– Жалко, наверное, в такую красоту и гвозди забивать.

– На винтах давно всё, – снисходительным тоном поправил Чернаков. – Или ручки поворотные, как на стеклопакетах! У меня даже эконом-класс с винтами в торцах. Гвозди только в кино остались. Ну сам подумай, кто сейчас будет на похоронах молотком стучать?

Я смутился и решил на будущее воздержаться от обывательских ремарок.

– Был америкосовский “Вудсток” из морёного дуба. Крышки подпружиненные, полировка такая, что Страдивари б охуел от зависти! Струны натягивай и ебошь! Смотрел “Визит к Минотавру”? Нет? Да ты чё? Я как раз в армии служил, когда его по телеку показывали. – У Чернакова масляно заблестели глаза. – Там Каменкова молодая играла помощницу следователя. Ну, такая ж цыпа была! Каждую ночь на неё как бешеный надрачивал, – он мечтательно закусил губу и изобразил рукой блудливый жест. Засмеялся. – Сам виноват. А нехер было сессию заваливать на четвёртом курсе!..

Внутри ничто не напоминало депо – разве что сумрачные потолки с закопчёнными исполинскими балками. Чтобы полюбоваться ими, нужно было задирать голову, но только видно их было всё равно плохо, потому что примерно на высоте четырёх метров через весь коридор тянулся стальной трос, на который крепились одинаковые яркие плафоны. Всё пространство делилось перегородками, обшитыми листами гипсокартона.